Он спускался в метро, как делал это сотни раз раньше, не ожидая ничего, кроме привычной дороги домой. Но в тот момент, когда он должен был подняться наверх, к свежему воздуху и городскому шуму, что-то пошло не так. Проходы, которые вели к улице, внезапно потеряли свою определенность; знакомые указатели стали показывать противоречивые направления, а коридоры, казалось, удлинялись и закручивались в бесконечные петли. Сначала он думал, что просто ошибся поворотом, отвлекся на мысли, но после нескольких кругов по одному и тому же, наполненному эхом залу, холодный ужас начал сжимать его горло. Он понял – он не может выйти. Подземный переход превратился в ловушку, лабиринт без видимого начала и конца, где время текло иначе, а пространство подчинялось необъяснимым законам. Единственными его спутниками стали призрачные тени под ногами от тусклых ламп и далекий, монотонный гул поездов, который никогда не приближался и не удалялся, а просто висел в воздухе, как фоновая нота безумия. С каждым новым часом, проведенным в этом каменном мешке, реальность начала давать трещины. Стены иногда пульсировали едва уловимым светом, мозаика на полу сдвигалась, образуя новые, пугающие узоры, а вдали мелькали силуэты, которые растворялись, едва он пытался к ним приблизиться. Его разум, отчаянно цепляющийся за логику, начал фиксировать аномалии – крошечные, почти невидимые отклонения от нормы. Сдвинутая на миллиметр рекламная стойка, звук капель, падающих не с потолка, а будто из пустоты, внезапная перемена температуры в определенной арке. Он осознал, что эти аномалии – не просто глюки его уставшего сознания. Это ключи, подсказки, оставленные самой структурой этого места. Лабиринт требовал абсолютной внимательности. Чтобы выбраться, нельзя было упустить ни одной детали, ни одного шепота искаженной реальности. И среди всех тупиков и ложных путей в его памяти всплыла надпись, увиденная мельком в самом начале кошмара, – «Выход № 8». Теперь это стало его навязчивой идеей, единственной путеводной звездой. Каждая обнаруженная аномалия медленно, по крупицам, складывалась в карту, ведущую к этой заветной цели. Его бегство превратилось в изнурительную игру на выживание, где ставкой был его рассудок, а правилом – безупречная наблюдательность, потому что пропустить хотя бы одну подсказку означало навсегда остаться в этом бесконечном переходе, где граница между реальностью и кошмаром окончательно стирается.